– Добрый вечер, джентльмены, – сказал Гарри. – Как обычно?

– Да, – ответил Фрэнк, но Райан отрицательно покачал головой.

– Мне кока-колу.

– Кока-колу? переспросил Фрэнк, удивленно подняв бровь. – Что с тобой, парень? Неужели та дамочка сдвинула тебе мозги своей правой клешней? Ну, когда врезала тебе по башке?

Райан осторожно дотронулся рукой до челюсти.

– Да-а, хороший был ударчик, – проговорил он с раздражением. – Есть что-нибудь?

– Синяк появляется, вот здесь, – ткнул пальцем Фрэнк.

– Оу-у! – взвыл Райан от боли. Бармен поставил перед ним стакан, доверху наполненный льдом, и открытую бутылку кока-колы. Райан взял один кубик льда из стакана, завернул его в носовой платок и осторожно приложил к челюсти. – Надеюсь, это поможет. Мне что-то не хочется объяснять деду, почему у меня челюсть припухла.

– А-а-а, – протянул Фрэнк, – я понял: не пьешь потому, что собираешься сесть за руль и навестить старика, – так, что ли?

– Точно. – Райан осторожно подвигал челюстью из стороны в сторону. – Ну что ты будешь делать с этой дамочкой! Сначала вышагивает, демонстрируя почти все свои прелести, а когда мужик обращает внимание, выходит из себя от злости. Где приличия?

– Приличия?

– Да, приличия, знаешь ли! Поменьше декольте, поменьше голых ног, поменьше всего напоказ.

Брови у Фрэнка приподнялись от удивления.

– И это я слышу от парня, который имел свидания с Мисс Ноябрь?

Действительно, Райан рассуждал как-то странно. Видано ли, чтобы его раздражало, что женщина слишком обнажена? Если она симпатичная, то – чем больше, тем лучше!

Райан поднял глаза на Фрэнка.

– Это была Мисс Декабрь, – сказал он и улыбнулся. Маленькие колокольчики помнишь?

– Никогда не забуду! – хохотнул Фрэнк и принялся разглядывать челюсть Райана. – А синяк твой потемнел. Придется тебе сочинить какую-нибудь историю, да так, чтобы дед принял все за чистую монету.

Райан вздохнул.

– Э-эх! Если он спросит, расскажу, как было на самом деле. Скорее всего, он заявит, что я получил по заслугам.

– Вижу, старик не изменился?

– В противоположность некоторым женщинам, – он указал на синяк, – мой дед всегда предсказуем.

Да, как и вечер в доме Кинкейда-старшего, размышлял Райан, в то время как Фрэнк, извинившись, отправился в туалет.

Сначала напитки, их принесут в старомодную гостиную. Бурбон для Райана, сельтерская вода для Джеймса (он полностью отказался от виски по настоянию врачей). Затем Агнес Бримли, экономка с лицом красновато-лилового цвета, позовет их в столовую, на обед, предварительно проверенный и одобренный доктором: как всегда, твердый шелушенный рис, измельченные до кашицеобразного состояния овощи, жилистые куры. Десерт будет иметь вид, запах и структуру толченого мыла.

Потом старик наплюет и на логику, и на чрезмерно рациональную мисс Бримли, зажжет одну из своих твердых, как канат, сигар – последняя слабость, с которой он не распростился, – твердо зафиксирует Райана своими слезящимися глазами и прочтет ему Лекцию Месяца: “Как Обстоят Дела в Мире и Насколько Лучше Обстояли Дела Семьдесят Лет Назад”. Вот вам и весь репертуар. Затем последует: “Как Управлять Бизнесом "Кинкейд Инкорпорейтед"”, несмотря на то что за те пять лет, что Райан стоит во главе этой фирмы по землеустройству, она из компании, влияние которой ограничивалось Восточным побережьем, выросла до общенациональной многопрофильной корпорации.

Но все это будет только вступительным словом, разминкой перед настоящей, любовно выпестованной лекцией Джеймса, которая, как и всегда, начнется словами: “Время идет, мой мальчик” – и закончится напоминанием, что Райану скоро стукнет тридцать два и что самое время обзавестись семьей.

Райан улыбнулся. Конечно, он будет сидеть на протяжении всей лекции без малейшего намека на протест. Никакой финансист высшего разряда не сможет ничего изменить. Райан Кинкейд, человек, которому журнал “Тайм” присвоил титул “Одинокий Рейдер”,[2]будет терпеливо слушать всю лекцию по самой простой и самой сложной из причин – потому что он любит своего деда, а дед любит его, хотя старик скорее взбесится от ярости, чем признает это.

Дед воспитал и вывел в жизнь и его, и Гордона после скандального развода их отца. Теперь, когда Гордона уже нет на свете, ни у Райана, ни у старика не осталось другого объекта заботы.

– Ну а как насчет Шэрон? – спросил Фрэнк, снова водружаясь на высокий стул.

– А что Шэрон?

– Вряд ли она будет в восторге от перспективы провести этот вечер без тебя, если припомнить, как она нервничает каждый раз по поводу нашего еженедельного мальчишника.

– Если ты все о том же, – скривился Райан, – мне бы не хотелось говорить о Шэрон.

– А что, проблемы?

– Ну… я забыл о ее дне рождения.

– Вот почему мы в конце концов оказались в “Монтаносе”!

– Да, но это еще не все, – вздохнул Райан. – Я считал, что мы понимаем друг друга. Она не хотела ничего постоянного, и я тоже. А теперь она все время твердит, что все ее подруги выходят замуж и рожают детей.

– Надеюсь, ты объяснил ей, что еще слишком молод, чтобы поставить крест на своей жизни?

Райан поднял стакан, поднес ко рту, внимательно посмотрел на темную жидкость и поставил его на место, не притронувшись.

– Дело в том, что… нет. Фрэнк в ужасе отшатнулся.

– Что “нет”?

– Мы приближаемся к середине жизни – я говорю на случай, если ты этого не замечаешь.

– В тридцать два года? – спросил Фрэнк, ухмыляясь все шире и шире. – А-а, я понял. Ты уже приготовился слушать лекцию дедушки Кинкейда о том, “Как Жениться, Остепениться и Произвести Маленьких Кинкейдов”, чтобы порадовать старика на склоне лет.

– Иногда мне кажется, что он прав, – скривил губы Райан. – В конце концов, брата нет в живых, и, Бог свидетель, его брак не дал ни одного наследника.

– Да. Полное фиаско.

– А что еще могло быть? Гордон сам, по своей воле, женился на сан-францисской версии Иезавель.[3]

– Беттина Элдридж, по-моему? Я помню, – вздохнул Фрэнк. – Слушай, парень, это Америка. Королевства не исчезают только потому, что Наследный Принц должен непременно выбрать себе невесту. Скажи это старику.

Райан задумчиво водил пальцем по краю стакана.

– Дедушка очень стар, – сказал он негромко. – Время идет, видишь ли.

– Если даже свяжешь цепи стенных часов узлом, время все равно не остановится, – резко сказал Фрэнк. – Но если ты считаешь, что это не так, то всегда найдется Шэрон.